случай. Ну — почти. А у вас не найдется чего-нибудь попить?

— Да что же это я! — огорчился Макс, но мысленно сделал для себя заметку: позже уточнить, что значит это почти. — Я должен был сразу вам предложить. Но погодите: сейчас мы всё исправим! У нас есть для таких случаев маркитант. — И радуясь удивлению девушки, он повернулся к своему ньюфу: — Гастон, рюкзак туриста!

Черный пес тут же вскочил и понесся прочь — в ординаторскую. Этот трюк был одним из многих в репертуаре ньюфаундленда. Порой Макс и Гастон даже устраивали небольшие представления для пациентов, которые все ньюфа обожали: и взрослые, и, уж конечно, дети. А сейчас Гастон меньше чем через минуту вернулся к дверям смотровой, держа в зубах небольшой рюкзачок цвета хаки. Макс подошел и взял принесенную вещь.

— У нас в больнице столовая по ночам не работает, — сказал он. — А те автоматы, в которых раньше были напитки и еда, давно вышли из строя. Так что я приношу с собой из дому термоконтейнер с кофе и горячим ужином.

Девушка не стала ломаться: приняла угощенье с благодарностью. А, как только она закончила есть, Макс спросил:

— Когда вы были на мосту ЕС, то ничего необычного там не заметили?

Настасья медлила с ответом не меньше минуты, и Макс терпеливо ждал. Наконец, она сказала:

— Смотря что считать необычным. К примеру, когда я уже уходила с моста, меня предложил подвезти какой-то человек на красивой машине. Я сначала испугалась — думала, что он из колберов. Но я так устала… Да и, к тому же, мне его лицо показалось смутно знакомым. Вроде как — это был известный политик, если я только ничего не напутала.

— Я не этого водителя имел в виду.

— А кого? Так называемых добрых пастырей?

Максу почудилось, что ему брызнули на спину анестетиком: вдоль позвоночника у него побежали мурашки.

— Стало быть, вы их видели, — сказал он.

— Видела. — У девушки исказилось лицо, как от судороги, и на миг она даже показалась некрасивой. — Если бы не они, то Ивар был бы сейчас жив.

«Странно, что хоть вы-то сейчас живы», — подумал Макс.

— А они вас видели? — спросил он.

— Возможно. Скорее всего. Хотя на мне был капюшон, мост освещался плохо, и вряд ли они разглядели мое лицо.

— Я бы на это не особенно рассчитывал. Думаю, вам нужно уходить отсюда как можно скорее. Вам есть, куда пойти?

— Вот потому-то я и спросила про Китеж-град, — сказала девушка. — Возможно, мы заключим сделку.

И она наконец-то извлекла из-под черной ветровки предмет, который всё это время сжимала в ладони.

5

Макс глядел на то, что отдала ему Настасья, и хотел поверить: он просто спит. Уснул в кресле дежуранта, и ему всё это приснилось: и девушка небывалой красоты с поразительным именем Настасья Филипповна, и тот политик на стоянке электрокаров, и, самое главное, эта вещь: капсула с содержимым. Теперь-то он понял, что имела в виду его пациентка, когда предлагала показать ему своего жениха.

Да, её жених, Ивар, был ей под стать, что правда, то правда! Макс рассмотрел его изображение в индикаторном окне колбы. Но — красота этого юноши словно бы служила лишним подтверждением нереальности всего происходящего. Как двое этих детей сумели столько времени прожить в городе, который давно уже приобрел черную славу европейской столицы колберов? Макс ощутил искушение ущипнуть себя за руку, а еще лучше — уколоть палец иглой шприца, чтобы уж точно пробудиться от этого дикого сна. Однако — девушка была настоящей. И принесенная ею капсула с экстрактом Берестова — тоже.

— Откуда это у вас? — Он чуть приподнял капсулу, которую Настасья почти насильно вложила ему в руку.

— Ивар велел мне забрать его экстракт, когда… когда его не станет. Он понимал, что…

Голос девушки так задрожал, что Макс поспешил её перебить:

— Я не о том. Откуда у вас взялась сама эта вещь?

— А, колба? В смысле — капсула Берестова/Ли Ханя? Вы не поверите! Родные сестры Ивара хотели с ним сделать — как это называли в Глобалнете: принудительную экстракцию.

— Отчего же не поверю? Бывали случаи, когда матери продавали колберам своих детей. А вы говорите — сестры!..

— Да, я же совсем забыла! — Настасья потерла рукой лоб. — Мы с Иваром видели ночью недалеко от моста девочку. В смысле — безликую. Так что, наверное, мне придется всё-таки позвонить в полицию.

— Если она находилась около моста, — сказал Макс, — то вряд ли она всё еще там. Вы же видели, что делают с безликими добрые пастыри. И, в любом случае, сообщать о девочке в полицию вам нельзя: я сам позвоню, анонимно.

Настасья хотела было запротестовать, но, как видно, у неё уже просто не осталось на это сил. Так что она сказала:

— Ладно, как знаете. Но о пастырях вы мне расскажете потом поподробнее. Если мы с вами заключим соглашение, конечно.

— Какое соглашение? — Макс никак не мог уразуметь, чего именно хочет от него странная красавица.

— Что значит — какое? — Девушка искренне удивилась. — Вы помогаете мне добраться до Китеж-града, а я в уплату отдаю вам капсулу с экстрактом Ивара.

Хорошо, что Макс к этому времени успел же положить капсулу на смотровой стол. Не то он, чего доброго, уронил бы её прямо на кафельные плитки госпитального пола.

6

Некоторое время он глядел на девушку, не понимая, что он видит перед собой: невероятную невинность или невероятный цинизм? Хотя, конечно, в первую очередь видел он в ней потенциальную угрозу для себя — неожиданную и ошеломляющую. Ну, не бывает в жизни таких совпадений! Эта юная красавица — Настасья Филипповна — пришла именно к нему! И она хочет, чтобы он проводил её в Новый Китеж! Если уж это не было похоже на ловушку, то Макс тогда уж и не знал, что было.

Гастон явно почувствовал, что его хозяин весь на взводе: задышал часто и напряженно. А вот девушка — та выглядела спокойной. Только продолжала глядеть на него испытующе своими серо-зелеными глазищами. Да еще обхватила себя руками за плечи.

И тут Макса словно плетью хлестнуло воспоминанье.

— Как, вы сказали, ваша фамилия? — спросил он — хотя, в общем-то, и так её помнил.

— Рябова. Настасья Рябова. Когда я ходила в начальную гимназию, одноклассники придумали мне прозвище — Курочка Ряба.

И Макс понял, почему имя Филипп Рябов показалось ему отдаленно знакомым. В самом начале всей этой мерзости — в 2077 году, когда нападения колберов носили еще эпизодический характер, — на